Ярополк Леонидович Михеев (29 апреля 1930, Косовска-Митровица — 2 июня 2019)
атаман Всевеликого Войска Донского за Рубежом (2003-2018),
почётный председатель Русского обще-воинского союза (РОВС) и председатель Общества галлиполийцев, член редакционной коллегии военного, политического и исторического журнала «Вестник РОВС», редактор журнала «Инженер», публицист. Войсковой старшина Всевеликого Войска Донского за Рубежом.



Эти глубокие и прочувствованные строки невольно приходят на память, когда прикасаешься, хотя бы поверхностно к деяниям нашего великого национального героя, Генералиссимуса Александра Васильевича Суворова, в связи с его 286-ой годовщиной со дня его рождения.

Едва ли есть какая ни будь отрасль деятельности в сфере подготовки войск к войне, их вождения в бою при самой разнообразной обстановке, решения многообразных и сложных вопросов политического, национального или религиозного характера в местностях занятых по праву войны, наконец вопросов хозяйственных и административных, - в которой не был проявлен гений Суворова и в которой он не дал бы нам образцы, не утратившие своего значения и поныне.

Многие из вопросов, имеющих отношение к деятельности Суворова, еще ожидают своего исследователя. Как в этом ни тяжело сознаваться, но мы, русские, настоящего культа Суворова и всего суворовского еще не переживали. Мы вообще не доросли еще до здорового культа всего национального, всего русского, лежащего в бездонных глубинах души русского народа.

Понадобилась страшная катастрофа – обращение родной нам «Святой Руси» в поле для атеистического и интернационального опыта, чтобы в нас проснулась тоска по нашему чисто-русскому, христианскому укладу и чтобы ярко стало перед нами, как ближайшая и неотложнейшая задача, извлечение из под спуда тех коренных элементов, которые составляют историческую традиционную основу русского народного духа и которые должны быть воскрешены и положены в основу будущего строительства возрожденной России, если мы желаем, чтобы будущая Россия была бы продолжательницей той исторической миссии, которую в течении тысячи лет исполняла прежняя Россия.

На наших плечах, военных всех рангов и сословий, лежит обязанность положить начало этому культу и воскресить в памяти народной все изумительные подвиги этого богатыря духа, способствовавшего поднятию, на небывалую высоту, славы русского оружия и мирового престижа Российской Империи.

Многие биографы генералиссимуса А.В. Суворова продолжают пересказывать популярную теорию что Суворов до всего дошел самотеком, что ни семья, ни окружение ему ничего положительного не дали. Но это не так: А.В. Суворов прошел хорошую школу и метод под руководством своего отца, генерала Василия Ивановича Суворова и от него он впитал дух устава Петра Великого, глубокую религиозность и многие знания.

Вкратце упомянем о нем. Василий Иванович Суворов родился в 1705 году. Он был, как и генералы Бутурлин и Ганнибал, крестником Петра Великого. Обладая недюжинными способностями, он скоро овладел несколькими языками (7-8), и был послан во Францию на изучение строительного, артиллерийского и морского дел. По возвращению в Россию, Петр Великий поручил ему сделать перевод ряда иностранных инженерных трудов, включая работы Вобана. Он рано познакомился с биографией Юлия Цезаря и его комментариями и часто ссылался на них. Екатерина Великая очень ценила генерала В.И. Суворова и неоднократно обращалась к нему за советом и поручала ему важные поручения.

Невозможно в краткой статье полностью описать всю личную и военную характеристику генералиссимуса А.В. Суворова. Только полное изучение всех, без исключения, его походов и дел в течении всей жизни, происходивших с самой разнообразной обстановке, можно постигнуть более полное представление о Суворовской школе, здесь мы только можем только краткими штрихами познакомить читателя с его личностью и основными взглядами, которые легли в основу его неумирающий системы воспитания непобедимого российского воина от колыбели до смерти. Но даже и в таких тесных рамках, мы найдем много материала для самых серьезных и поучительных размышлений, особенно полезных в наше время, когда мы наблюдаем упадок военного духа, из которого нет другого выхода, как вернуться к животворящему источнику - вековечным идеалам, которыми руководились великие полководцы всех времен.



Свою систему воспитания российских солдат А.В. Суворов изложил в нескольких справочниках, предназначенных для стандартизации при занятиях с ними. Наиболее известные из них являются – «Суздальское (полковое) учреждение» и «Наука побеждать».

В основе «науки побеждать» лежит способ воспитания воина, горящего священным огнем героизма, забывающего для славы, чести и упоения победой самого себя, своих близких, все что у него есть самого дорогого в жизни; и готового на перенесение самых тяжелых трудов, лишений, страданий и опасностей, сопровождающих каждый его шаг в боевой обстановке. Это не мелкое исправление духовной природы мирного обывателя, но целый духовный переворот; необходимость вызвать к жизни те героические элементы, которые имеются в душе многих даже мирных людей, даже самого убежденного апостола пацифизма, но которые, за отсутствием должного упражнения, почти атрофировались и спрятались в таинственных глубинах подсознательного мира.

При оценке нравственной мощи человека, нет более верного мерила, как способность его поставить себе определенную, возвышенную цель жизни и, не взирая ни на какие препятствия, всю свою жизнь, настойчиво идти к ее осуществлению.

Сначала она проявляется в страшном интересе, который в нем, 7-8 летнем мальчике, вызывает все героическое. Он зачитывается деяниями героев древности, переходит на чтение военных и общеобразовательных книг в обширной, по тем временам, библиотеке его отца, походов Александра Македонского, Ганнибала, Юлия Цезаря. Веселый, общительный, живой мальчик, уходит целиком в свои книги, часами просиживает за ними, и потом, вдруг срывается с места, седлает коня и во всякую погоду, гонимый своими грёзами, и усталый, насквозь продрогший возвращается домой, чтобы опять сесть за книгу. Однако, у него была наклонность в своих чтениях увлекаться классической литературой что давала ему одностороннюю подготовку.

Настолько велики были приобретенные им знания, что он к 11 годам поражает своими военными знаниями, ген. Ганнибала. Именно он, уговаривает отца Александра. Васильевича определить его на военную службу. До этого родители А.В. хотели склонить способного, но болезненного мальчика пойти по гражданской службе.

Отец внял уговорам своего друга Ганнибала и записал его в Лейб Гвардии Семеновский полк, где он сам прошел службу и стал подготовлять его систематически, знакомив его не только с основами инженерного, артиллерийского и морского дел, но и дал ему хорошую подготовку по языкам, с работами Вобана и других.

Василий Иванович Суворов проходит с сыном воинский устав Петра Великого,[1] который в то время был более гуманный чем на западе. При помощи воинского устава Петр Великий старался поднять чувство личного достоинства в солдатах, улучшить санитарные условия и обеспечить правовой защитой солдата от злоупотреблений и жестокостей от офицеров, включая и наемных иностранцев.

(В нашей небольшой статье невозможно даже в вкратце пересказать всех статей воинского устава Петра Великого. Одна из статей указывала, что прапорщик полка, кроме того что был ответствен за хранение и состояние знамени, обязан был заботиться о благосостоянии солдат. Он должен был в свободное время оказывать всевозможную помощь солдатам, не только по службе, но и в личной жизни. Вследствие этого, солдаты в бою защищали не только знамя, но и обожаемого прапорщика, который являлся им «отцом родным» и помощником в жизни). К сожалению, ко времени, когда Суворов начал свою воинскую карьеру, принципы устава Петра I были вытеснены прусской школой, а требования устава Петра 1 - выдвижения за способность, знания и личную храбрость были заменены продвижением благодаря семейным и личным связям при дворе.

В то время часто до 50% солдатского состава в гвардейских полках составляли дворяне. Они не несли обыкновенной солдатской службы, нарядов, хозяйственных служб и жили на частных квартирах, имея слуг[2]. С производством в унтер-офицерский чин дворяне-солдаты приравнивались к офицерам. Им поручались важные поручения. Так А.В. Суворов был послан с поручением в Вену, где пробыл полгода.

Молодой Суворов был человеком своей эпохи, пользовался всеми привилегиями своего происхождения. Однако, проходя службу в полку, Суворов имеющий хорошие знания и зачатки, приглядывается к солдатской массе и, как гениальный психолог-провидец, стал понимать самые глубокие и затаенные побуждения русского простолюдина. Он своим интуитивным чутьем угадывает на какие пружины необходимо нажимать при воздействии на солдатские массы, для получения желательного эффекта.

Однако, разочарование в окружающей его помещичьей среды, из которой он вышел, оставило на нем глубокий след. Самолюбивый, откровенный и честный характер его прорывал неоднократно в наружу и мешал ему в отношениях с начальством, включая и с монархами. Не раз его отстраняли от службы. При его способностях и знаниях он мог бы продвинуться гораздо скорее и безболезненнее для себя. Когда он был произведен в поручики в 25 лет, Румянцев был уже генералом.

Из полковой жизни А.В. вынес отвращение к распущенности и небрежному несению службы, и сам становится образцовым служакою и сторонником сурового воспитания солдата. Из отрицательного управления полка «Полковыми Штабами», он становится убежденным сторонником единовластия и «полной мощи» полководцу, какой он, на его несчастие, никогда иметь не будет. Барство, изнеженность его окружающей среды вызывает в нем стремление к спартанскому образу жизни. Невзыскательность, неприхотливость, крайняя простота всей жизненной обстановки были у него стандартом.

Сопоставление требований устава Петра Великого, в который твердо верил и его отец, с отношением окружающей его дворянской по-мещански военной среды и дало молодому Суворову стимул делать ударение на развитие в русском солдате чувства личного достоинства, при чем к этому он прибавил обращение на простом разговорном языке. Исходя из этого, он проводил свою школу не только для того, чтобы солдат исполнял приказания, но, и чтобы он понимал причины зачем необходимы те или другие приказы.

Во время командования Суздальским полком (суздальское учреждение) Суворов даже занимался с солдатами грамотой, Законом Божьим и даже составил краткий катехизис на понятном простым солдатам языке.

.

Поставив себе целью выработать из себя полководца, Суворов всю свою жизнь производил над собою работу, обнимавшую все стороны подготовки вождя к своему назначению – умственную, волевую и физическую, и всем им придавал весьма важное значение.

С очень ранних лет его пленяет образ Юлия Цезаря, в котором его детский инстинкт подсказывает сродство их душ. Позднее в юные годы он ставит себе задачу воскресить дела великого полководца и государственного деятеля и предпринимает совершенно самостоятельную работу по перенесению идеалов Цезаря на русскую почву, столь непохожую на античную римскую.

В первую очередь такая труднодостижимая задача потребовала от него громадной работы над самим собой.

Не случайно остановился Суворов на Цезаре. Перелистывая труды знатока римской истории Меммсена, мы поразимся необычайным сходством духовных проявлений у обоих великих людей, разделенных 1.800 летним промежутком времени. Краткий перечень характерных черт Цезаря: богатство дарования; высокое напряжение духа и сердца и такая же бодрость физическая; высокий дар интуиции; реалист, положительного склада ума, чуждого утопий и фантазии; способность чрезвычайного сосредоточения энергии на потребностях настоящей минуты, отбрасывая все что могло бы её ослабить; необычайная всесторонность ума; никогда не изменяющая ясность мысли; самостоятельность, не допускающая над собой ничьего господства; умение находить для каждой задачи наиболее соответствующий способ решения; активность, всегда и во всем; невероятное упорство тогда, когда казалось-бы все потеряно. Наконец, необходимо подчеркнуть, как качество весьма редко встречаемое, что Цезарь избежал ошибки многих людей, одинаково с ним рожденных, - «переносить на политику военный, командный, тон» и обладал способностью «по характеру успеха определять его естественные границы». Своими усилиями Суворов выработал в себе все эти необходимые качества.

Задавшись целью догнать, если не перегнать своего великого учителя, Суворов свою задачу полностью осуществил, но уже своим, личным, чисто русским путем, им самостоятельно пробитым.

Насколько Суворов глубоко понимал облик Цезаря он очертил в одной из бесед своим офицерам словами: «Герой, о котором я говорю, смел – без запальчивости, деятелен – без легкомыслия, покорен – без унижения, начальник – без высокомерия, любочестив –без гордости, тверд – без упрямства, осторожен – без притворства, основателен – без высокоумия, - без примеси (без посторонних влияний), расторопен- без коварства, искренен – без простосердечия, приветлив – без околичностей, услужлив – без корыстолюбия, решителен – убегая известности (не на показ, а на деле)».

В течении всей своей жизни, пользуясь каждой свободной минутой, он пополняет свое общее образование. Он посещает лекции «Дворянского полка» (кадетский корпус) во время своего пребывания в полку в Ст. Петербурге. Усиленно изучает историю -общую и русскую, географию, естественные науки, главным образом физику, увлекается богословием, психологией и переходит на изучение философии по Лейбницу и Вульфу. Он предпочел Лейбница модным философам 18-го века, что характеризует образ мышления Суворова. Лейбниц является в философии представителем необычайного богатства мыслей, затрагивающих все стороны духовной жизни человека, к которым постоянно возвращаются современная философия для обоснования своих положений, в отличие от сухого, узкого рационализма 18-го века, не признававшего ничего кроме чистого разума, все разлагавшего и обесценивавшего, Лейбниц был оптимистом и во всем искал полной гармонии среди явлений мира. Несмотря на то, что он был величайшим идеалистом, Лейбниц считал, что война естественное явление в природе. Известен его афоризм: «вечный мир возможен только на кладбище». Суворов ознакомится с творениями большинства известных писателей и, даже переписывается с рядом из них, как например, с Вольтером.



. А.В. Суворов так описал свое отношение к обязанностям в известном обращении к грядущей молодежи: «Потомство мое прошу брать мой пример – избегать праздности, уныния, лености, празднословия... всякое дело начинать с благословения Божия и до издыхания быть верными Царю и Отечеству».



Будучи большим русским патриотом, он сознавал, что веяния 18 века были опасны для русского народа. Он не мог спокойно относится к философии «чистого разума», отрицавшей духовное начало, не терпел Жан Жака Руссо. Он верил в русское великое будущее, миссию русского народа.

К сожалению работа разрушительная началась в душе русского народа задолго до того, как элементы годные в новых идеях могли перековаться на русский лад для создания прочного уклада новой жизни. Этот духовный разлад был тем опаснее и вреднее, что в ту эпоху Россия начала входить равноправным членом в семью европейских государств и перед нею стояли грандиозные задачи, как внешние, так и внутренние.

На дому у А.В. Суворова собирается огромная библиотека по всем наукам и литература на русском, французском и немецком языках. Он сам занимался литературой, был знаком с литературными знаменитостями того времени, общался с ними, сам писал стихи. Не было области знания, которая бы не интересовала Суворова, включая и медицины. Под конец жизни, для пополнения своих знаний он держал на жаловании чтеца, которому не давал отдыха, требуя от него все новые знания.

Всю свою жизнь он беспрестанно работал над расширением своих знаний. К концу жизни он, кроме русского знал немецкий, французский, итальянский, польский, финский, татарский, шведский, турецкий, арабский (знал наизусть большую часть Корана) и латинский. Одновременно он был глубоко религиозным, изучавшим богословие и знавшим ряд богослужебных книг наизусть.

В деле воздействия на массы и приобретения симпатий, среди народов, силою оружия присоединенных к России, эта способность к иностранным языкам, облегчала Суворову установление сердечных, полных доверия отношений, как только заканчивалась борьба с оружием в руках



Кроме блестящего знания военных наук, античного и современного ему миров, артиллерии, инженерного дела, Александр Васильевич приобрел солидные знания санитарного дела, знал большую часть классической и современной ему литературы, философии и психологии, вел знакомство и переписку с рядом крупных писателей, и мыслителей; сам писал сочинения и стихи. Он был всесторонне образованным человеком, в большей части – самоучкой.



К концу своей жизни Суворов стал одним из наиболее образованных людей своего времени. Образованность его во всех областях не была простым поглощением неисчислимых знаний, а глубокой и всегда оригинальной их переработкой. Наедине с людьми, когда Суворов начинал говорить на серьезные темы, то он оставлял свои чудачества и становился увлекательно красноречивым, обнаруживая богатство знаний и поражал оригинальностью и основательностью своих суждений.

Будучи наместником в Финляндии, он имел под своей командой гребную флотилию в составе 125 вымпелов при 850 орудиях и серьезно изучил мореходное дело под руководством морских специалистов, а затем прошел специальные испытания и с успехом их сдал, получив чин мичмана.



Суворов укрепил русскую границу рядом крепостей и редутов: по шведской границе в Финляндии, турецкой на западе, Новороссии и на Кубанской линии от Азова до Ейска и до Тамани, проектируя и проводя инженерные работы; под его управлением, де Рибас строит Одессу.



Суворов не только покоритель Польши, но и мудрый правитель ее, снискавший доверие и признательность польского и литовского народов, умиротворитель приволжского края (после Пугачевщины), ногайцев и черкесов силой оружия и применения знаний психологии; своей тонкой дипломатией способствующий мирному присоединению Крыма и парировавший притязания Турции. По всей вероятности, благодаря благотворному влиянию Суворова в бытность командующим, присоединение Финляндии прошло совершенно безболезненно. Последние годы царствования Екатерины 2й он был её советником в области иностранных сношений и обороны. При Павле 1-м он из опальной ссылки, по просьбе последнего, посылал рапорта о своих заключениях по поводу политики западных держав и Турции и позже, встретившись с ним, представил детали, которыми Павел 1й руководствовался.

Во время итальянского похода, наблюдая за отрицательным отношением австрийцев к итальянцам, входившим в состав австрийской (Священной Римской) Империи, на одном государственном приёме он закончил свою прощальную речь словами: «Господа, будьте уверены, что ни английские деньги, ни русские штыки, ни тактика австрийцев, ни Суворов не восстановят порядки и не одержат таких побед, которые привели бы к желаемому результату. Это в состоянии сделать лишь политика – справедливая, бескорыстная, прямодушная и честная... Только таким путём можно всего добиться!».



Если верна старая римская формула, что «лучше армия баранов, предводимая львом, чем армия львов, предводимая бараном», то несомненно и то, что на предприятия вроде штурма Измаила или Швейцарского похода, можно решиться только тогда, когда львиными сердцами обладают и все подчиненные до последнего рядового включительно.

В воспитании таких львиных сердец, Суворов умел достигать результатов ни с чем не сравнимых.

Поэтому его приемы обучения и воспитания войск и его способы воздействия на войсковые массы в бою представляют чрезвычайную важность и для воспитания армии, и в наше время, так как, если материальная сторона боя, благодаря новейшим техническим средствам, изменилась, то духовная, самая главная сторона военного дела, осталась неизменною, ибо основана на неизменных законах духовной жизни человека. Может манятся оружие, а вместе с ним и формы действия, но руки, которые действуют оружием, и сердце, которое приводит эти руки в движение, вечно остаются одними и теми же. Стоящая перед нами задача – дать сколько-нибудь систематическое изложение Суворовской системы обучения и воспитания войск – чрезвычайна трудна. Нет ни одной стороны сложного воинского обихода, которая так или иначе, не отражалась бы на подковке армии к войне. Суворов был совершенно исключительной натурой по своей цельности. Военный до мозга костей, всегда живший только мыслями о войне, ежедневно, ежечасно только о ней и думавший и к ней готовившийся, он эту свою страсть перенес не весь воинский обиход тех частей, которыми он командовал.

Все в этом обиходе исходило из мысли о войне и ее высшего проявления – боя, и все к этой мысли постоянно возвращалось: она служила критерием для каждого поступка. Какой бы мы вопрос не взяли – отношение к офицерам и солдатам, дисциплину, строевые упражнения войск, маневры, весь внутренний обиход жизни солдата, препровождение внеслужебного времени, хозяйственное благоустройство, санитарные мероприятия и т. п., во всем и всюду неотвязчиво стоит эта подавляющая, но и все освещающая мысль о войне, о бое, о победе.

Хотя до нас и дошел катехизис его системы, так называемая «наука побеждать», но она нам дает только ту конечную цель, которая должна быть достигнута воспитанием и обучением, но не указывает тех приемов, при помощи которых эта цель может быт достигнута, чтобы по ним можно было составить себе ясное представление о Суворовской школе.

Русская армия эпохи семилетней войны (1756-63гг) отошла далеко от идеала Петровской эпохи. Боевая готовность сильно понизилась. Петровский принцип – выдвигать только за заслуги, сменилась выдвижением благодаря придворным связям. Операциями армии руководил за тысячу верст от театра войны наш российский гофкригсрат, который парализовал волю и без того слабых главнокомандующих.

Солдатская масса пополнялась из худших и часто преступных элементов, отрывающихся от своих очагов почти на всю жизнь. Постоянное применение телесных наказаний перестало устрашать; дисциплина падала. Тактика была основана на полном подавлении воли каждого солдата. Проявление частной инициативы не требовалось. Страх перед палкой капрала был единственный стимулом в бою. Чувству патриотизма, чести и собственного достоинства месту не было. Палочная идеология прусского короля Фридриха 2го копировалась повсеместно, упустив внутреннюю сущность фридриховской военной системы.

Но были в нашей армии и сильные стороны, которые составляли национальную многовековую особенность нашего солдата и держалась на ней. Это была легендарная стойкость, о которой впоследствии Наполеон скажет, что «русского солдата мало убить, его надо еще и повалить». Но к сожалению, она была пассивного характера. Требовалась пробуждение от пассивной стадии к активной.

У Суворова, под влиянием обширного и разнообразного чтения и влияния отца, возникает идеал воина, как носителя высшего государственного интереса, исполнителя важнейших государственных задач, как героя олицетворяющего самые высокие душевные качества, от духовной высоты которого зависит не только судьба компании, но и существование государства. Как бы солдат не был мал по своему положению, он является орудием государственной власти и все отношения к нему должны основываться на этом.

Для осуществления Суворовского идеала солдата необходимо было вызвать к жизни самые высокие проявления духовной природы и раскрепостить его душу от всего что этому мешало.

В необходимости и возможности этого раскрепощения души солдата убедил Суворова его первый, трехлетний боевой опыт в семилетнюю войну с 1759 - 17651 гг.

Будучи подполковником Казанского пехотного полка, он почти все время командует партизанскими отрядами, производя поиски, набеги, разведки, неожиданные нападения, в которых линейная тактика того времени не имела применения. Всякая операция партизанской войны может быть успешной только тогда, когда ее начальник обладает способностью вызывать своих подчиненных на наивысшее проявление самостоятельности, находчивости, инициативы, хитрости, самоотверженности. В действиях партизанского характера необходимо обращение к высшим сторонам духовной жизни человека.

В эту раннюю эпоху своей боевой жизни Суворов показал себя подготовленным к такому воздействию на своих подчиненных. В целом ряде набегов, нападений, разведок он служит примером решительности, самообладания, находчивости и храбрости.

Вскоре он- пехотный штаб офицер – получает сначала Тверской драгунский, а затем Архангелогородский драгунский полк и был представлен Румянцевым как кавалерийский штаб-офицер, который «быстр при рекогносцировке, отважен в бою, и хладнокровен в опасности».

Эта школа партизанских и летучих отрядов и командование кавалерийскими частями, в которых меньше было мертвящего формализма чем в пехоте, способствовала развитию и укреплению в Суворове тех методов, на которых и покоится его система обучения и воспитания.

На первое место А.В. выдвигает духовную сторону человеческой природы. В число задач своего воспитания Суворов ставит эту находящуюся под спудом сверхчеловеческую силу как возможно чаще. Путем постоянной практики – развить ее до наивысшего предела и достичь того, чтобы она сама проявлялась каждый раз, когда боевая обстановка того требует.

Такая сила не может проявится там, где господствует рабская покорность, а тем более рабское чувство страха. Не может она проявится в полной мере и там, где личность совершенно придавлена до полной потери своей воли, или там, где она потеряла способность к проявлению самодеятельности и самостоятельности.

У него на видное место становится стремление всеми мерами развить чувство человеческого достоинства в каждом из его подчиненных и веры в свои силы.

Суворовский солдат, воспитанный им, знал, что ничто так не укрепляет его нравственной силы как сознание себя участником большого общее дела, направленного к достижению великой цели.

Одновременно с этим, Суворов понимал, что в душе самого маленького, скромного, даже забитого жизненной нуждой человека, всегда сверкает в бездонной глубине души искорка героизма, желания выйти из мрака своей беспросветной жизни, забыть себя в героическом порыве и сложить свою голову за Веру, за Царя, за Отечество, или за идею большого государственного или общественного значения.

Поэтому у Суворова солдат – «Воин Христов» - который вместе с другими творит общее государево дело и стоит на страже чести и достоинства России. Армия, в понимании Суворова, это священное воинское братство, тесно связанное круговой порукою. Вся его система построена на этом братстве. Все роды войск всегда обучаются совместно, учась один от другого полному братскому взаимодействию. Антагонизм был исключен между ними, но одновременно между ними было всегда братское соревнование, в возможно лучшем исполнения дела, с соблюдением полного благородства. Это касается не только к русским частям под командой Суворова; При общих операциях, когда принимали участие иностранные войска, они в свою очередь из кожи лезли чтобы не отстать от русских войск. К тому же Суворов не терпел «местничества» и умел примирять не только в своих частях, но даже среди высшего начальства. Последняя приносила успех потому, что у Суворова над всем стоял большой общий интерес, который был дорог всей воинской семье.

Когда ген. Милорадович в бою под Леско поставил свои войска под команду начавшего бой, но младшего по чину, ген. князю Багратиону, Суворов объявил об этом в приказе по армии и сообщил об этом Государю.

Наивысшее проявление воинского братства мы имеем в примере Швейцарского похода, когда маленькая 20.000 армия, брошенная союзниками, оторванная на тысячи верст от Родины среди негостеприимной швейцарской природы и в этой армии находился сын Императора Всероссийского (Константин), великий русский полководец, генералы, скромные офицеры и последний солдат одинаково делят все боевые невзгоды и все проникнуты одним стремлением: спасти честь России, честь Государя, не посрамить Земли Русской, - то мы имеем тот идеал священного воинского братства, выше которого, здесь на земле, и быть не может!

Сам Суворов требовал, чтобы у его подчиненных всегда стояла перед глазами не только та и или иная отрасль воинского обучения, но представлена возможно полная картина всей воинской школы, насколько можно ее охватить глазом. Просматривая его «Словесное поучение солдатам о знании для них необходимом», то на ряду с указаниями строевого учения, наряду с умением обращаться с оружием в бою, в наступлении, оборона от вражеского оружия, походных движений, военно-административного характера, мы находим указания о личной гигиене и лечению болезней. Также наряду с указаниями не выходящих из круга знаний солдата, помещены указания тактического и даже стратегического характера, например, «Атака в тыл очень хороша для небольшого корпуса, армией заходить тяжело». Все перемежается указаниями, поучениями за какие высокие идеалы должен умирать солдат, «грех напрасно убивать» просящего пощады, а также и целых ряд выражений, перешедших в поговорки – «пуля дура-штык молодец» ... «ученье свет – не ученье тьма»,» За ученого трех неучёных дают; нам мало трех, давай нам десять за одного! Всех побьем, повалим, в полон возьмем» и т.д. Поставив целью создать непобедимое воинское братство, Суворов призывает своих подчиненных: «Умирай за Дом Богородицы! За Батюшку! За Просветлевший Дом! Церковь Бога молит. Кто останется жив, тому честь и Слава». Нигде нет и намека на личные или классовые интересы. Всюду выдвигаются высокие идеалы, на коих покоится государственная жизнь – Вера, Престол и Закон.

Во всем у Суворова лежала глубокая религиозность.

Религиозность он воспринял в своей семье, а к старости он даже стремился поступить в монастырь, когда ему казалось, что военная карьера его уже закончилась. Он любил чтение библии, знал в совершенстве круг церковных богослужений, любил церковные песнопения. Твердо выполнял все посты, без исключения от времени и места, даже во время серьезных болезней. Был весьма ревнив в вере и старался передать это всем солдатам. Он строил церкви куда бы его не забросила служба.

В Суздальском полку он первым делом построил церковь, потом построил школу для солдат, занимался солдатами грамоте, историей, Закону Божьему и составил для них молитвослов и краткий катехизис.

Ставя высоко свою православную веру, он постоянно работал над тем, чтобы поднять престиж духовенства среди своих крепостных крестьян. В то же время он был чужд нетерпимости к остальным инославным исповеданиям и относился с уважений к протестантскому и католическому клиру. Не было в нем и отрицательного отношения к староверам, которые в то время притеснялись как правительством, так и церковью, и общественностью. Даже в войнах с Турками и татарами, которых он называл «нехристями, басурманами, варварами», он не пользовался религиозным фанатизмом для воодушевления войск в бою. Когда он был назначен командовать в Крыму, то во время собрания, при обсуждении передачи власти Российской Империи, когда пришло время молитвы, то случилось что у крымских ханов не оказалось никого кто бы мог читать Коран. Суворов предложил свои услуги и читал Коран, во время их молитв. В результате такого отношения передача власти прошла совершенно безболезненно.

Его учения были насыщены религиозным содержанием. Проследим некоторые:

Багратиона и других высокостоящих Суворов приветствовал: «Бог на помощь! на что ему отвечали: «Помилуй нас БОГ!» или «ГОСПОДИ, помилуй!» «Помилуй БОГ!».

Тетрадь «капральских бесед» начинается советом: «Молись БОГУ: от него победа!» «ПРЕСВЯТАЯ БОГОРОДИЦЕ, СПАСИ НАС! СВЯТИТЕЛЮ ОТЧЕ НИКОЛАЕ ЧУДОТВОРЧЕ, МОЛИ БОГА о нас! «Без сей молитвы оружия не обнажай, ружья не заряжай, ничего не начинай!»

«Короток взмах сабли, короток и штык, а врагу смерть; БОЖИЯ же ПОМОЩЬ быстрее мысли воину доблестному; посему просящему в бою пощады – помилуй: кто мститель – тот разбойник, а разбойникам БОГ не помощник; воину надлежит мощь вражескую сокрушать, а не безоружных поражать!»

Войско безверное учить, что что железо перегорелое точить! ... дух укрепляй в ВЕРЕ ПРАВОСЛАВНОЙ: Воздай честь НЕБУ - потом земле.

Суворов сделал для всех войск обязательным восклицание: «С нами БОГ! Ибо при войсках были учреждены передвижные СВЯТЫЕ ХРАМЫ, чтобы каждый солдат имел возможность укрепиться перед боем ПРИОБЩЕНИЕМ ТЕЛА И КРОВИ ХРИСТОВЫХ, подобно своему вождю. Он учил, что необходимо чтобы люди не выходили до окончания БОГОСЛУЖЕНИЯ, тихо подходили бы к ЕВАНГЕЛИЮ, становились бы на колени во время молитв: «БОГОРОДИЦЕ ДЕВО...», «ХВАЛИТЕ ИМЯ ГОСПОДНЕ...», «ЧЕСТНЕЙШУЮ ХЕРУВИМ...», «СЛАВА В ВЫШНИХ БОГУ...» за ВСЕНОЩНЫМ БДЕНИЕМ, а за ОБЕДНЕЮ во время «ХЕРУВИМСКОЙ», СОВЕРШЕНИЯ ЕВХАРИСТИИ («ТЕБЕ ПОЕМ»,), «ОТЧЕ НАШ».

Суворов предписывал обращаться человечно с животными и взыскивал за жестокость

Незадолго до смерти он сказал художнику Миллеру: «Я должен сказать Вам, что я лил кровь ручьями. Трепещу, но люблю моего ближнего, в жизнь мою никого не сделал несчастным, не подписал ни одного смертного приговора, не раздавил рукой ни одного насекомого...»

«Почитая и любя Бога искренне и нелицемерно, и в Нем моих братьев-людей, не поддаваясь никогда обольстительному пению сирен невоздержной и праздной жизни, я всегда был бережлив и трудолюбив с драгоценнейшим на земле сокровищем, временем, как на обширном поле деятельности, так и в жизни уединения, которым везде умел пользоваться. Предначертания, обдуманные с большим напряжением и исполненные еще с большей энергией, нередко с упорством и отчасти с крайним и неотлагательным пользованием непостоянным временем: все это облегченное в свойственную мне форму, часто поставляло мне победу над изменчивою богиней счастья.»

Суворов всю жизнь прожил как истинный христианин. Он умер исповедавшись, причастившись св. Таинств и простившись со всеми. Последними словами его были: «Долго гонялся я за славой – все мечта: покой души – у Престола Всемогущего» ...

Суворов считал честолюбие чувством исключительного благородства и считал, что: «без честолюбия, послушания и благонравия – нет исправного солдата». Он вспоминал, что в Суздальском полку «всякий имел честолюбие»

Для Суворова честолюбие стало Величайшей воинской добродетелью и необходимым двигателем высокой самоотверженности. Столетие спустя Клаузевиц писал, что без такого честолюбия н может быть великого полководца, а по мнению Суворова – не только полководца, но и порядочного генерала, офицера и даже солдата.

Приходит в голову выражение Наполеона: «Плох тот солдат, который в ранце своем не носит маршальский жезл».

Суворова гложет жажда деятельности именно тогда, когда он получает высокое, но спокойное, вдали от военных бурь, назначение. Его томление бездействием дошло до крайнего предела, когда крепостное строительство в Финляндии (1791-93гг) сменилось таким же в Херсоне и Одессе. «Бога ради избавьте меня от крепостей; лучше бы я грамоты не знал! ... напомните, что я не инженер, а полевой солдат, не Тучков, а знают меня Суворовым и зовут Рымникским, а не Вобаном».

Вскоре его мечты осуществились и, в 1794 году его направили с войсками к Бресту. Сразу (до того долгой и нерешительной компании до него против Поляков) в 45 дней он подавил восстание, а затем рядом разумных и гуманных мер привел край к полному умиротворению.

В 1796 году, изучая головокружительные успехи Наполеона в Италии Суворов доносит императрице «Карманьольцы по знатным их успехам могут простирать свой шаг на Вислу... Всемилостивейшая Государыня, я готов с победоносными войсками Вашего императорского Величества их предварить».

Суворов сразу понял какой новый и опасный враг появился в Европе и чего можно от него ожидать. Он внимательно изучал по карте и обсуждал с наличными генералами эпизоды войны и вероятные последствия. Он сообщал, что французское правительство не может существовать без войны и что столкновение Франции с Россией неизбежно. Он добавлял, что Наполеон выступит или вместе с Турцией или с Пруссией против России или с обоими. В Турцию они направят не более 50.000 чел., через Пруссию сотни тысяч. Чем дожидаться, когда французы придут к нам в гости, лучше встречать их в Германии, где армия потребуется небольшая, только выступать следует немедленно, а в следующем году понадобится вдвое больше, иначе «последняя лесть выйдет горше первой» - заканчивал Суворов свое, в полном смысле слова пророческое письмо.

Его честолюбие неудержимо влекло его померятся силами с восходящим светилом – Бонапартом, и в ответе графу Ростопчину поставил его рядом с Цезарем и Ганнибалом.

Он знал, что могучему русскому колоссу и республиканской Франции жить мирно бок о бок совершенно немыслимо; борьба будет на жизнь или смерть.

Начавшиеся приготовления к войне с Францией были приостановлены со смертью Императрицы Екатерины 2й (6-11-1796), но три года спустя он наносит поражения лучшим маршалам Наполеона – Макдональду, Моро и Массена. Но с Бонапартом не пришлось схватиться. На смертном одре он бредил о Генуе, которая должна была стать базой для похода на Париж.

Следующими четырьмя элементами, лежавшими в основе Суворовской системы и спаявшими ее в одно целое, были: горячая любовь к своей родине, чувство долга, доведенное до высочайшей степени, чувство чести и национальная гордость

Суворов по своему образованию и передовым взглядам был человеком после-Петровского времени. Одновременно он оставался в своих мыслях, верованиях, поступках, глубоко русским человеком, соединявшим в себе сильные и слабые стороны души русского человека. Благодаря необычайной силе воли он сумел отодвинуть на второй план слабые черты, и на сильных сторонах показать всему миру, какие неисчерпаемые духовные силы таит в себе русский народ. Эта сторона, не менее чем его религиозность, делала его родным солдатским массам. Его солдаты неудержимо тянулись к нему, жадно ловили каждое его слово, часами выслушивали его огненные поучения. Его боевой клич: «Мы Русские – с нами Бог!» двигал их на чудеса.

В течении своей службы Суворов постоянно напоминает, иногда и вышестоящим, о необходимости поддержания во всех делах чести и достоинства России и русского народа. Так в 1794 году, когда Петербург медлил с проведением полной амнистии восставшим полякам и не исполнял обещаний данных Суворовым именем Императрицы: «…Мой пароль. не поддержан; в нем – забытие прежнего и они – вольны. Стыдно России их бояться, ниже остерегаться; Польша обезоружена, пора им домой...»

Он настоял на отозвании нашего посла в Вене, подпавшего под влияние австрийского министра барона Тугутов за неумение отстаивать честь и достоинство России. Не менее решительно он отстаивал достоинство России с эрцгерцогом Карлом, считая его виновником поражения корпуса Римского-Корсакова под Цюрихом и того кризиса, через который пришлось пройти войскам Суворова в Швейцарии.

По выходе из Швейцарии, на приеме он обратился к австрийскому генералу со словами: «Вы мне привезли приказание эрг-герцога; в Вене – я у него ног, но здесь я получаю приказания только от моего Государя». Позже он добавил, по поводу Римского Корсакова; «Он более несчастлив, чем виновен; 50.000 австрийцев шагу не сделали, чтобы его поддержать, - вот кто виновные. Они хотели его погубит; они думали погубить и меня, но Суворов на них ...! скажите эрг-герцогу», обращаясь к австрийскому генералу, «что он ответит перед Богом за кровь, пролитую под Цюрихом»,

Вопрос о национальном достоинстве приобретает для нас особенно важное значение после того небывалого унижения, которое переживало наше отечество, из-за бессмысленной и преступной революции.

Национальное чувство есть голос нашей природы. Только тот народ может устоять перед историческими бурями, у которого этот голос предков не заглушен; у которого повседневные жизнь строится на этом незыблемом фундаменте, дающий смысл всему существующему и нравственная опору в минуты исторических катастроф. Национальное чувство является тем общим языком, который дает народу единение в минуты общего развала, когда его существование висит на волоске.

Поэтому Суворов стремился всемерно поднять национальное чувство, развивая его до степени национальной гордости. При этом, Суворов уже тогда понимал, что национальная гордость и национальное достоинство не могут существовать без чувства собственного достоинства каждого гражданина. Чувство личного достоинства и неразрывно с ним связанной духовной автономии – не может быть и подвига, ни воинского, ни иного, в высоком значении этого слова.

К сожалению, многое в минувшей нашей жизни более походило на отрицание, чем на утверждение этого принципа. В Советском Союзе это превратилось в сплошное и преступное попрание этого принципа, на торжество рабьей психологии. Воссоздание нашего государства возможно только с воскрешением национального достоинства и с установлением культа личного достоинства, как его основы.

Из того что было сказано о тех высоких идеалах, к которым Суворов призывал свои войска, видно его отношение к Престолу и поддержанию престижа Царского Дома. Не смотря на тяжелое испытание, которое Суворов испытывал, когда Император Павел вступил на унизительное подражание прусским военным порядкам, он все же остался верноподданным до конца и в тяжелом Швейцарском походе спасение чести и достоинства Императорского Дома, в лице сына Государя, который сопровождал Армию до конца, поставил наравне со спасением чести России.

Он далеко не все одобрял исходящее из Петербурга и не стесняясь высказывал и письменно, но никогда не позволял себе колебать устоев Престола. Он и в Престоле, и в династии видел основу здания много племенной Российской Империи и более чем кто-либо из его современников способствовал поднятию их мирового престижа на небывалую дотоле высоту.

Проследим как Суворов воспитывал свои войска. По свидетельству иностранных современников Суворовского солдата можно было определить по его внешнему виду. Суворовскому солдату внушалось бесстрашие. Своими бесконечными упражнениями он внушил что «страшно глазам, рукам не страшно» как говорит пословица: «страх создается воображением!». Нужно постоянно играть с опасностью, как поступают профессионалы спорта, побивающие мировые рекорды, отважные исследователи, наконец, в погоне за куском хлеба, ремесленники некоторых специальностей, связанные с постоянной опасностью, цирковые артисты и т.п. Все они научились сдерживать свои воображения и не давать хода чувству самосохранения. Войсковые упражнения его были таковы, что дало английскому поэту Байрону сказать: «что на них Суворов учил молодых солдат, как, подобно саламандрам, выходить целыми из огня и опасностей».

Суворов создавал солдат не боявшихся неожиданностей. Поэтому Суворов и мог такому солдату говорить: «Обошел неприятель – тем лучше – сам идет на поражение»; или: «можно атаковать силы в 5 раз большие, но с разумом, искусством и под ответом».

Однако, кроме бесстрашия и спокойного отношения к неожиданностям, для того чтобы выработать в солдате храбрость, необходимо воспитать в нем еще веру в себя, уверенность в том, что он все знает, все умеет, все сделает лучше, чем кто-либо другой.

«Четвертого гренадерского полка» сказал как-то Суворов, «люди бодры, мужественны, да не храбры; что тому причина? Они на себя не надежны». Для обеспечения этой уверенности Суворов упростил все обучение, убрал все сложное, неприменимое на войне. Но за то все пригодное, бесконечным повторением, доводилось до совершенства. Солдату внушалось, что он непобедим. Исключены были оборонительные движения, отступления или что противник может оказаться лучше. Всюду только атака, нападения, штурмы, всегда оканчивающиеся победой. Односторонние учения заканчивались захватом неприятельского лагеря, двусторонние оканчивались сквозной атакой, в которой обе стороны были победителям. Даже арьергардные действия у Суворова сводились к решительным атакам. Так, атакой арьергард Розенберга в Муттенской долине нанес поражение Массене.

Всюду своими словесными наставлениями он натаскивал солдат на победу. Так о штурме крепости он наставлял: «Ломи через засеки, бросай плетни через волчьи ямы, быстро беги; прыгай через палисады, бросай фашины, спускайся в ров, ставь лестницы, стрелки очищай колонны, стреляй по головам; колонны лети через стену на вал, скалывай, на валу вытягивай линию; караул к пороховым погребам; отворяй ворота коннице; неприятель бежит в город – его пушки обороти по нем. Стреляй сильно в улицы, бомбардируй живо: недосуг за ним ходить. Приказ: спускайся в город, режь неприятеля на улицах; конница руби. В дома не ходи, не бей на площадях. Штурмуй где неприятель засел; занимай площадь, ставь гауптвахту, расставляй пикеты к воротам, погребам, магазинам. Неприятель сдался – пощада! Стена занята – на добычи!» Безудержная доблесть и решимость выпирает изо всех щелей. Система Суворова состоит в создании прочных и устойчивых подсознательных рефлексов, которые, в минуту душевных кризисов являются элементами бесконечно более надежными, чем акты нашего сознания.

Суворов, с первых дней командования Суздальским полком, начинает вводить человеколюбивые приемы военно-педагогического воспитания. Он ставит на первом плане воспитание на религиозно-нравственном основании и стремится вызвать охоту к работе на почве благородного соревнования и развития честолюбия, сделать свое дело возможно лучше. Не скупясь на поощрения и ласковые слова, он был строг ко всему, относящемуся к службе и поддерживал дисциплину... Выступая против телесных наказаний, он наказывает шпицрутенами за мародерство, за плохое отношение к солдатам, не освобождая от этого и офицеров. Будучи строгим на службе, Суворов был открыт для каждого солдата, если ему нужна была помощь или пояснения.

Своих подчиненных Суворов ценил только по способностям и отношению к службе. При этом он был справедлив и не терпел перенесения личного чувства на служебную почву. В своих отношениях он давал пример, отличая людей, к которым он относился отрицательно. Так он отличил Розенберга за его победу над Массена в Швейцарии, несмотря на то, что Суворов лично его не терпел.

Суворов никогда не старался выставлять себя, а наоборот, подчеркивал роль своих помощников, представляя их к наградам.

Много было написано о преследовании Суворовым за «немогузнайство». С психологической точки зрения, эта беспощадная борьба против немогузнайства или как он столкнулся в австрийской армии «нихтбештимзагерство» в деле воспитания воина имеет первостепенное значение. Это постоянное, повседневное, настойчивое натаскивание на решительность, определенность, точность, ясность, отсутствие двусмысленностей или слов, затемняющих смысл, а в особенности, борьба против всякой лжи и неискренности.

Даже в гражданских делах, когда Суворов занимал пост управителя края, он требовал: «дело ... трактовать просто, ясно и вразумительно, не обременять слога элоквенцией и особливо без проклятого экивока, и под харею лукавства прикрыть вид глупого обмана». В армейском же быту он не переносил ничего, что могло намекнуть на эти недостатки. Его воинское братство было основано на полной искренности, честности и ясности всех взаимоотношений, исключавших малейшую фальшь.

Как боевой практик, Суворов осуществлял на деле то положение, которое позже войдет в нашу науку под фирмой Клаузевица: «На войне большей частью дело заключается не в том, чтобы решиться на лучшее, а хоть на что-нибудь, лишь бы это что-нибудь было энергично приведено в исполнение»

Поэтому, способность принимать решения и не колеблясь доводить его до конца была в Суворовской «науке побеждать» тем венцом, которым должно было завершаться воинское воспитание. Без решимости, все остальные качества – бесстрашие, вера в себя, вера в свою непобедимость, чувство личного достоинства – являются духовными ценностями, годными для мощного отпора противнику, но сами по себе они лишены активности. Война же и бой, в Суворовском понимании, это активность, доведенная до наивысшего предела. Противника Суворов не ждет, а его ищет, чтобы разгромить и уничтожить. Всюду Решимость, Решимость, Решимость. Она - сердце Суворовской системы, дающее импульс всему организму. Вот почему Суворов боролся за то, чтобы сердце было здорово и не подтачивалось никакими болезнями.

Воспитание решимости у Суворова шло двумя путями: путем соответствующих упражнений и путем словесного внушения, для создания прочных подсознательных рефлексов. Суворов обращал внимание на выработку решительности в солдате, задавая им неожиданные вопросы, требуя немедленного ответа. Неумение дать в таком случае ответ происходит от двух причин: или от нерешительности или от лени мысли. Оба эти недостатки в бою – гибельны и для дела, и для самого воина. Также, где воин нерешителен, там не может быть решительности и в целой войсковой части.

Родной сестрой решимости является способность проявлять инициативу и брать на себя ответственность за успех операции. В первой польской войне он давал наставления мелким начальникам. «Спрашивать старших накрепко запрещаю; каждому командиру в его окружности самому делать скорый и крепкий удар, под взысканием за малую деятельность». В диспозиции для боя под Туртукаем, в 1773 г., он говорил: «Сия есть генеральная диспозиция для атаки: Прибавить к тому, что турецкие набеги отбивать наступательно, а подробности зависят от обстоятельств, разума, искусства, храбрости и твердости гг. командующих». В итальянском походе та же мысль выражена еще ярче: «Местный в близости по обстоятельству лучше судит, нежели отдаленный: он проникает в ежечасные перемены их течения и направляет свои поступки по правилам воинским. Я – говорю вправо, должно влево – меня не слушать. Я велел идти вперед, ты видишь, что не так – не иди вперед.». В 1794 году Суворов, прибыв в Брест приказал именем Императрицы неподчиненным ему генералам наступать на Прагу, изменив выработанный план компании. Итальянская кампания – это непрерывное нарушение планов гофкриксрата и инструкций императора Франца.



В психологическом исследовании «Науки побеждать», необходимо хотя бы кратко коснуться отношения Суворова к побежденным и к населению тех местностей, в которых ему приходилось вести войну. Он, как и Юлий Цезарь, как только смолкал гром пушек, в интересах скорейшего окончания войны, проявлял бесконечное милосердие, мягкость, внимание к нуждам, заботливость и попечение о тех обывателях, которых Суворов называл «нас кормит и поит».

Эта сторона его деятельности оказывала ему помощь и в решении чисто военных задач. «Не менее оружия поражать противника своим человеколюбием», говорил он неоднократно. Покорение ногайцев им было построено с одной стороны на применении быстрых, оглушительных ударов против восставших, а с другой немедленного забвения прошлого, заботливости, обеспечения мирного труда, уважения бытового уклада, широкого гостеприимства их вождям, признавшим власть русской Императрицы.

Ту же политику он применял и к восставшим полякам и благодаря ей, после ошеломившего всего штурма Праги (предместье Варшавы), в короткое время привел край к полному успокоению. Суворов, во время штурма Праги, приказал казакам разрушить мост через Вислу, соединявший Прагу с Варшавой, чтобы ожесточенные отчаянным сопротивлением, войска не начинили бед в Варшаве. За это Варшавский магистрат преподнес Суворову золотую табакерку с украшениями и с надписью: «Warszawa zbawcy swemu» (Варшава своему спасителю).

Во время командования Суздальским полком Суворов создает свою систему в первоначальном духе под названием «Суздальское Учреждение». Вкратце оно сводилось к следующему:

1. «Каждый воин обязан понимать свой манер - что от него требуется.

2. «Нет приказа без показа» - обязательность наглядного обучения, как и что должно быть исполнено.

3. Простота обучения. Ничего хитроумного, ничего искусственного.

4. Обучение только тому, что необходимо для боя и похода.

5. Учить немногому, пока не достигнет совершенства.

6. Частое повторение одного и того-же, но в разных комбинациях, пока не обратится в привычку (создание подсознательных рефлексов).

7. Из обучения убирать все, что может намекнуть на пассивное ожидание противника. Всюду только самая решительная атака, оканчивающаяся неудержимой атакой в штыки.

8. Тщательное обучение стрельбе, чтобы каждый стрелок непременно убил того, в кого он целит; стрельба «что говорится – в утку», по выражению Суворова.

9. Обстановка обучения должен была напоминать действительный бой того времени. Не боятся несчастных случаев, увечий. Мирные походы – подобие военных. Маневры – полны разнообразия и неожиданностей. Особое внимание в разнообразии местностей. Многообразие во всем. Большое пристрастие к ночным маршам и штурмам.

10. Учение должно идти быстро и бодро. На походе – веселие, музыка, песни. Ничего томительного, нудного.

11. Учения мирного времени связаны с большим напряжением сил и утомлением. Постоянно внушается – «тяжело на учении – легко в походе».

12. Постоянное отвлечение мысли от своих тягот на мысль о тяжелом положении противника: «неприятелю не легче, а может быть тяжелее твоего». «У нас нет и 40 человек в ротах», докладывает Багратион перед сражением на Треббии; «А у Макдональда нет и 20!», сказал Суворов ему: «Атакуй с Богом».

13. Начальник всюду и всегда впереди. Образец во всем.

14. Горячее, захватывающее, простое народное слово, вбивающее в душу основные духовные добродетели.

15. В конце учения и следующего за ним «поучения» всегда громогласно и торжественно говорилось: «Субординация (послушание), экзерциция, дисциплина (порядок воинский), чистота, здоровье, опрятность, бодрость, смелость, храбрость, победа! Слава, Слава. Слава!»

Вот несколько примеров: Суворов учил солдат перепрыгивать через глубокие рвы, плаванию, нередко вмести с ними переходил и переплывал реки, постоянно делал маневры. Атаковал встречавшиеся местные предметы. Раз атаковал высокие стены монастыря, встретившегося на пути.

Во время путешествия императрицы Екатерины 2й на юг России (1778), в сопровождении большой свиты иностранцев, Суворов под Кременчугом встретил Императрицу показом «встречного боя», разделив дивизию на две части и произвел сквозную показную атаку. Иностранцы были ошеломлены, ничего подобного они никогда не видели.

Готовясь к штурму Измаила Суворов построил часть стены крепости и тщательно подготовил войска к штурму до малейших деталей. Части менялись ролями защищая и нападая на стены. Это продолжалось пока солдаты н усвоили метод освоения крепости во всякое время и погоду.

Такую же подготовку проделал Суворов перед штурмом Праги, усиленно обучал свои войска полевым боям и штурму. Обучение шло двусторонним порядком, при чем роли постоянно менялись; сторона нападающая становилась защищающей и наоборот. Штурмы производились ночью под оглушительный грохот артиллерии обеих сторон. Роды войск обучались один на другом: пехота против кавалерии и артиллерии, кавалерия против пехоты и артиллерии. После каждого учения, Суворов производил разбор, указывал как поступать вперед, говорил выдержки из своих «поучений».

Чтобы яснее представить себе, что представляли собой Суворовские учения на деле, приведем выдержки из книги французского эмигранта Дюбокажа, служившего под Суворовым долгое время, под заглавием: «Pr&覡cis historique sur le Mar&覡chal Souvorow:

Военное искусство для всякого воина заключалось в быстроте исполнения и в неустрашимости, не останавливаемой никакими препятствиями.

Для достижения быстроты и неустрашимости нужно было, по его убеждению, освоить войска с явлениями войны во время маневров, близких к действительности, чтобы солдат смотрел не настоящую атаку не больше как на маневр... Суворов все маневры заканчивал свалкой. Части делились на две стороны, строились развернутым строем или колоннами, в зависимости какой противник предполагался, затем одновременно начинали движение. По сближении шагов на сто, каждый начальник давал команду, нужную для атаки, причем пехота исполняла бегом, а кавалерия галопом. Иногда пехота атаковала кавалерию, держа ружья на руку, а последняя скакала ей навстречу.

Ни одна часть в момент свалки не смела ни принять в сторону, ни замедлить движение...

Все эти движения не подчинялись никаким правилам и не отличались регулярностью; такой их характер придавал маневру еще более близкое сходство с боем. Однако, исчезавший беспорядок так быстро был восстановлен, что издали зритель едва замечал легкое волнение линий во время свалки; трудно было представить, каким образом эти массы людей и лошадей могли пройти насквозь... тем не менее несчастные случаи бывали редко...»

«...Для войск, выдержанных в Суворовских маневрах, бой не представлял ничего нового... Кавалерия получала навык атаковать дерзко и неустрашимо, пехота – встречать атаку спокойно и хладнокровно..., рекруты стоили старых выдержанных солдат. Этот способ приучал и лошадей проходить через пехоту под ружейным и артиллерийским огнем и их не мог остановить стойкий неприятель, приберегающий огонь свой до последней минуты.»

Суворов не забывал и эволюций, принятых в Европейских армиях. При появлении новой тактики он немедленно вставлял и элементы тактики противника,[3] но в развертываниях, маршах, контрмаршах и прочих, он не видел другой цели – как довести до своей любимой атаки, по возможности скорее и прямее».

О второй части «Науки побежать – «о его поучении солдатам» - упоминалось во многих статьях. Это ничто иное, как весьма обстоятельная теория военного дела, дополненная многочисленными указаниями нравственного порядка, постоянным упоминанием и обращением ко Господу, Пресвятой Богородице, святому Николаю Угоднику и другим святым и даже указаниями по физической гигиене. Язык этого поучения яркий, образный, отрывистый, легко запоминаемый и обращающийся в поговорки, столь свойственные умственному складу простого русского человека. Одновременно с этим, «наука побеждать» пестрит простыми, поясняющими иллюстрациями, сделанными самим Суворовым. Понятно, настолько легче и прочнее поучение это усваивалось солдатом, чем наши войсковые учебники, уставы, написанные скучным, казенным, книжным языком... Живое, бодрое, дышащее энергией военное дело требует и соответствующего языка.

Суворовская «Наука побеждать» пережила все политические катаклизмы, многочисленные и сокрушительные войны 19го и 20го веков, и ныне остается еще такой же свежей и жизненной, какой она вышла из рук своего творца. Вместе с тем, она никогда не была столь жизненно-необходимой, как в наше время, когда чудовищное развитие техники все настойчивее стремится оттеснить на второй план область духовного влияния и ценностей нравственного порядка. Это наблюдается во всех сферах жизни цивилизованного мира, настолько всеобщим, глубоко проникающим в широкие народные массы, что не может не наложить своего пагубного отпечатка и на современные нам вооружённые силы. На этой почве и происходил тот упадок военного искусства в прошлом веке. В частности, чудовищный по своей дикости и бессмысленности, коммунистическо-интернациональный опыт был ничто иное, как доведенное до абсурда, стремление построить государственную и общественную жизнь на отрицании того Божественного неписанного закона, таящегося в душе каждого человека, который важнее всяких писанных человеческих законов. Не может быть сомнения, что Божественный нравственный закон, как властный голос самой природы, рано или поздно, возьмет вверх над материалистическими эгоистическими соображениями. С той минуты, когда это случится, и начнется возрождение нашего отечества и воскрешение русской армии – былых суворовских «чудо-богатырей». Тогда, будем надеяться, что и Суворовская «Наука побеждать» войдет в нашу армию в той полноте, в какой, после Суворова, она еще никогда у нас принята не была. Войдет не путем бессмысленного и слепого подражания отжившим формам 18-го века, а путем, завещанным Суворовым на своем личном примере, перенеся высокие идеалы своего великого учителя древности на современную русскую почву.

Исполнить такую работу, в условиях нашего времени, - наш общий священный долг, в особенности долг молодого, идущего нам на смену поколения, которому можем только посоветовать:

«Возьми себе за образец Суворова, поравняйся с ним, обгони его... Слава тебе!»

* * * * * *
В Боровичском уезде Новгородской губернии, где в своем имении Кончанское, проводил свои опальные годы Суворов, сохранилась такая легенда: «В дремучем лесу, среди болот, лежит огромная глыба, с пещерою внутри; вход в нее из-под болот. Дурная слава про это место: там блуждают синие огоньки, носятся бледные тени, слышатся тоскливые, жалобные стоны... Всегда здесь тихо и мертво; только ворон каркает над каменной глыбой, да вьется хищный орел, успокаивая клекотом своим старца, почивающего неземным сном в пещере, внутри камня. Через малое отверстие брежжет оттуда тусклый, слабый свет неугасимой лампады, да доносится глухое замогильное поминовение князю, рабу Божию Александру. В глубине скалы спит сам дедушка, склонив седую голову на уступ камня. Давно он спит и долго спать будет. Только тогда, когда покроется Русская Земля кровью боевому коню по щиколотку, проснется великий русский воин, выйдет из своей усыпальницы и избавит отечество от лютой невзгоды».



Ярополк Л. Михеев

[1] Р.К.Дрейлинг «Устав Петра Великого и Суворов»

[2] А. Геруа – «Суворов – солдат». Из архива лейб-гв. Семеновского полка

[3] Перед началом Итальянской кампании он обращается к солдатом: «Есть такой народ французишки, которые своего царя убили. Воюют эти французишки колоннами, так и мы против них будем воевать колоннами»