У детей надо учиться. Надо их любить.
Без любви вообще к воспитанию не приступать.
А.Л. Кононенко


Беседу ведет член Союза писателей России,
полковник Вадим Арефьев

– Представьтесь, пожалуйста.
– Кононенко Александр Львович. Руководитель Межрегионального объединения «Суворовско-Ушаковские сборы».
– Расскажите, пожалуйста, о себе. Как так получилось, что Вы стали приверженцем благочестия, Православия? Вы сейчас занимаетесь тончайшим делом – воспитанием молодого поколения. Воспитатель, как известно, сам должен быть воспитан. До этого тоже надо дорасти. Как всё начиналось? Что Вас сделало таким, какой Вы сейчас есть?
– Вопрос очень объёмный. Спасибо за него. Над этими вопросами сам часто задумываюсь – «кто я?», «что я?». Отец ветеран Великой Отечественной войны. Дед также всю жизнь в строю. Прошёл Гражданскую и Отечественную. Оба кадровые офицеры. В них, несомненно, «военная косточка» нашей семьи. Благодарен, прежде всего, им за то, что они меня наставляли. Деда застал ещё живым. Он прошёл серьёзную школу испытаний: 1937 год; остался жив и продолжал служить, едва не погиб.
– Представьте их, пожалуйста. Как звали отца, деда?
Отец: Лев Александрович Кононенко, полковник. Сейчас ему за 90 лет. Талантливый человек. Прекрасно рисует, пишет стихи. Интересно, что учился он в балетной школе в одном классе с Майей Плисецкой. Они танцевали вместе в спектаклях на сцене Большого Театра (сохранились афиши). Александр Дмитриевич родом из Таганрога. Особая судьба у этого человека.
– Это дед?
– Да. Был при больших чинах. Заместитель Уборевича. Ему лично Ворошилов снял все ромбы, все ордена, все должности в кабинете. Ждали, что будет хуже. 1937 год – всё, что угодно, могло быть. Господь миловал, он остался в строю. Продолжал преподавать, после понижения майором, во время Великой Отечественной войны – полковником.
– Какое звание было у него?
– Два ромба – это командир дивизии. После всех этих перипетий он не озлобился. Как я его помню – он всегда был скромный, добропорядочный человек, настоящей военной закваски. Однако, в тоже время, простой, не злопамятный. Пошёл на войну. Служил зам. ком полка, зам. ком. дивизии. Остался жив и воевал параллельно с моим отцом. Отец летал на штурмовике «ИЛ-2». Ему везло. Бывал во всяких переделках. После 9 мая война для отца не закончилась. Он потом воевал в Японии и Корее также, как штурман. Как он рассказывал: прилетал с боевого вылета – самолёт весь изрешечён осколками, пулями, а у него ни одной царапины. Он сейчас воцерковился. Бабушки за них молились.
– Носителями духа Православия были бабушки?
– Да. Мы жили на Арбате. Там всю войну храм не закрывался. Вот и моя мама Лариса Константиновна всегда была верующей, но почему-то прятала иконы под подушкой. Боялась, видимо, за отца: он служил в Министерстве Обороны. Про маму можно сказать так: человек жертвенный. Всю себя отдавала людям. Всем помогала. Даже дворникам.... Пишет мемуары. Я уже гораздо позже, когда работал в таможне и на других работах, пришёл к выводу, что Бог есть. Он меня знает, любит, а я много времени потерял зря и решил это время наверстать. Приходя на наши православные собрания, которых было много в девяностых годах, и, где, почему-то, ничего не слышно о том, как собираются воспитывать и приводить к Богу нашу молодёжь? Меня это очень задевало. Уже тогда казалось недостаточным только чаепитие. Когда где-нибудь давали слово, говорил: где тут слова о молодёжи? Почему мы, православные, об этом не печёмся … крайне же мало форм работы с подростками? Будучи в гостях у отца Игоря Любченко – это мой духовный наставник. К тому времени, когда мы познакомились, он уже восстановил храм в Фетинино – это имение дочери Суворова – Суворочки. Я приехал уже на всё готовое. Храм уже стоял. Поговорили с батюшкой. Это было в начале 2000 года. Как-бы сам по себе зашёл разговор о Суворове. Эта тема на меня как-то свалилась. Весь этот гигантский объём. По прошествии 15 лет ещё не знаю, на каком этапе я нахожусь, хотя последние годы посвятил изучению суворовской школы – «Науке побеждать». Батюшка меня надоумил: «Давай сборы молодёжные организуем в этом селе».
– Фетинино – это Владимирская область?
– Да. Это здесь недалеко находится. От Кистоши это километров 80 по дорогам. Первые Суворовские сборы состоялись в 2004 году в Фетинино. Все последующие сборы (до 6) там же были. До сих пор те же команды ездят с обновлёнными составами. В тех полях, лесах с Николаем Кирилловичем Юдиным, ветераном боевых действий – десантником, вдвоём мы это организовали. Потом присоединились к нам помощники.
– Благословил владыка Евлогий?
– Да. На каждые сборы мы благословлялись у него отдельно. Эту тему надо было как-то озвучить, хотя бы в рамках Владимирской епархии, у которой три места памяти Суворова. Это немало. Был такой случай с владыкой: он сам рассказал: «Приезжают люди привозят материал о Суворове. Я их спрашиваю: «А есть у Вас данные о святости полководца? Так, что Вы думаете, через какое-то время привозят целый фолиант конкретно о святости А.В. Суворова!»
– Фетинино, Кистошь и Лакинск любимые места полководца?
– Мы с Александром Владимировичем Черкасовым и Евгением Александровичем Финоченко и другими историками сходимся в том, что это были равноценные места для его души. Эти имения он поднял, построил храм. Мы славим Суворова. Он его построил в честь отца. Он не себя увековечил, а отца.
– Это как раз та пятая заповедь, которую Александр Васильевич вспоминал – чти отца и мать своих. Ваши бабушки по отцовской и материнской линии – как их звали? Чем они занимались по профессии?
– По линии отца прабабушки из Рязани. Одна София моя прабабушка по отцовской линии, а другая Мария – это её сестра. Обе Батаковы. Из дворян. Чем занимались не могу точно сказать. Они жили вместе и умерли в 1945 году, отмолив своего неверующего зятя (моего деда) и внука (моего отца). Они похоронены в Москве на Крестовском кладбище. Дед тоже там. Это Александр Дмитриевич Кононенко – комдив. Я его хорошо помню. Он меня воспитывал.
– В этом воспитании, что на Вас особенно повлияло?
– Впоследствии исследованием я больше занимался со слов отца. Ему сейчас за 90-то, как уже сказано он в доброй памяти – может и о деде рассказать, и о войне. Я у него выпытываю. В детстве, в школе, да и в институте я особо ничего не понимал. Серьёзных вопросов не задавал. Дед на меня влиял своим присутствием. Звание у деда было минимум генерал-лейтенант. В начале войны спас целый курс своих учеников. Успел вывести из Беларуссии. В общем-то геройский поступок!
– Всё-таки, Александр Львович, давайте вернёмся к Вам. Расскажите, где родились, когда были крещены, где учились, когда пришли в Православие?
– Важна современная ситуация. С Богом вся предшествующая жизнь насыщена. И школа, и армия, и институт. С Богом всё связано, всё едино. Сегодняшнее состояние мало связано с прошлым. Там, в прошлом, больше было, о чем можно сожалеть.
– Где Вы родились? Где учились? Служба в армии?
– В Москве, на Пресне. 2 февраля 1961 года. Окончил среднюю школу, служил в армии, в Барыбино, в Подмосковье. В бригаде связи. Обслуживали учения Министерства обороны. По специальности радиорелейщик. До армии несколько раз сдавал экзамены в МГИМО. В одной группе с внуком Брежнева. Он с первого раза поступил.
После армии пошел в форме и меня не мучили. Поступил на вечернее отделение. Перед армией женился, дети. Институт закончить не смог. Пошел работать в таможню.
– В МГИМО какой факультет у Вас был?
– Экономический. Учились на совесть. В конце восьмидесятых не знал, что делать. Были разные работы, не по специальности. Потом пришёл в Православие.
– Вы крещены были в младенчестве?
– Или в 6, или в 11 лет. По моим данным в 11-ть, а моя мама пишет – в 6-ть. Она вообще любитель писать семейную хронику. Так, например, в нашей родне есть преподаватель в Монино, герой Советского Союза Василий Кононенко. Он вместе с моим отцом летал. В его честь на стене института висит памятная доска. Это звание он получил за количество боевых вылетов в разведке. Это наиболее сложная дальняя авиационная разведка. Кажется, при Рокоссовском. Мама воспитывала меня на советских фильмах.
– Все-таки советское кино было очень серьёзным.
– Да, великолепное. Сейчас мы их своим ребятам в военно-патриотическом лагере показываем. Наш лагерь находится в Переславле-Залесском на Плещеевом озере. Он выполнен по всем требованиям санэпиднадзора. Сейчас вообще пошла тенденция на закрытие таких лагерей. Если что-то не будет выполнено, его могут просто приехать и закрыть. Поэтому у нас есть вода, газ, электричество, осуществлены и другие мероприятия согласно всем требованиям. Можем даже научить, как организовать такие лагеря и как преодолеть все заслоны. Каждый православный приход заинтересован, куда детей вывезти летом.
– Там же нужен и специальный штат, и финансирование?
– Штат постоянно ищем. Платят родители. Набираем только из тех, кого знаем. Кому-то отказываем. С детьми у нас даже переизбыток. Думаем две смены сделать. В нашем лагере профиль военно-патриотический. У нас есть современный проектор, на нем мы показываем советские фильмы. На этом воспитываем.
– У Вас было образование в МГИМО, таможня – всё это очень престижно. Что Вас «развернуло»?
– Нужда. Занимался коммерцией. В 1990 годы это было опасно – сплошной бандитизм. Всё это прошли. Там я далеко не заходил. Моих некоторых друзей убили за то, что были честными. Это всё на глазах было. Имелся маленький бизнес, в большой не тянуло. Он давал небольшое подспорье. Жена не работала. Детей надо было поднимать. Всё это только для прокормки. Потом Православие. Там неограниченная сфера приложения своих сил. В 2000 году я поступил в Тихоновский богословский университет. «Развернуло», как Вы говорите, конкретно и в 2007 году закончил его по специальности «теолог». Бизнес окончательно заглох. Увлёкся паломничеством. Хотел работать в школе, но не получилось. В то время уже внуки появились. Отец Игорь посоветовал и пригласил к себе поработать, помогать при храме. Его в то время перевели из Фетинино в Ставрово, это недалеко. Под Владимиром. Я там несколько лет с ним провёл.
Это очень интересное место. Там улицы расположены крестом. Это вотчина Всеволода большое гнездо. Все места – Фетинино, Калитеево, Марьино – вотчины княжеские. Владимир перешел в Московское княжество при Иване Калите. Меня отец Игорь просвещал. Рассказал, что Фетинино произошло от Фотинии – дочери Ивана Калиты. В округе сёла связанн с такими именами как: Всеволожские, Голицыны, Шереметевы и Сперанские. У Суворова, в его родословной, также известные имена – Голицыны, Шереметевы, Голенищев-Кутузов, Столыпины.
– Это говорит о некой породе?
– Несомненно. Также всё продолжалось и по линии детей и внуков Суворова. Хотя он сам получил свои привилегии за боевые заслуги. Он и графа, и князя получил сам – за свои боевые подвиги. С Суворовым все хотели породниться, а дочь, Наташа, одна.
Кстати, у моего деда орден Суворова 2 степени – он давался высшему командованию. Он в траншее получил боевой опыт. Награды у него заслуженные. Это самое дорогое, что у него есть. Получить орден Суворова 2 степени – это достижение.
– Как у Вас в дальнейшем шёл процесс воцерковления? Вы пришли к отцу Игорю Любченко, он определил Вас алтарничать?
– Да, я стал алтарничать. У него не было алтарника – есть там такой чин – чтец, иподьякон. Отец Игорь хотел, чтобы я стал священником. Хотел пойти по стопам отца Игоря, который несет в себе образованность, организованность и духовность.
– Он человек глубочайшей веры и жертвенности.
– Да, такой вот он молодец. Все эти навыки он обращает к своему приходу. Там в основном бабушки. Он со всеми терпеливо, внимательно обходится.
– Купола позолотили, а приходы маленькие: 5-6 человек. Прихода нет.
– Думаю, что здесь в Кистоше будет что-то другое.
– Да, здесь будут приезжать. Сделают хорошие дороги, стоянки. Может, здесь будут воскресные мощные службы. Может, будет центр Суворовского туризма. А в Фетинино хороший храм?
– Да удивительный.
– Суворов там не был?
– Не был по той причине, что с Зубовыми не дружил. Зубов приложил свою руку к устранению царя, видимо, об этом знал и Суворов. Отец Игорь имеет отношение и к Лакинскому храму Казанской иконы Б.М. Сейчас там даже Суворовский музей имеется. В Москве нет, а здесь пожалуйста.
Отец Игорь был директором православной гимназии имени святителя Арсения Элассонского в Михалях, это Суздаль. Мы там один раз Суворовские сборы провели. Он там неплохо себя зарекомендовал. В той гимназии я два года преподавал. Жил постоянно в Ставрово, когда при храме работал. Мне надо было прийти, все подготовить к службе, потом убрать. Эта деятельность облагораживает. При храме были лучшие годы моей жизни.
Сейчас я этого не делаю, к сожалению, потому, что у меня есть работа, я в трёх школах тружусь. В каждой школе у меня клуб – военно-патриотический. Вот это моя деятельность. На базе школы делаем отдельные послушания. Например, в Марьино я иногда заменяю учителя французского языка, который то болеет, то улетает. Веду несколько часов. Все остальное на уровне дополнительного образования. Система дополнительного образования сейчас переживает критический момент. Её вообще хотят уничтожить. В Москве, например. В крупном образовательном центре в Марьино уничтожают на корню. Было огромное количество секций от волейбола до шахмат, у нас военно-патриотическая секция «Юный суворовец» называется. В этом году могут сократить. Нет ни ставок, ни часов. Директор мне сказала, что клуб обязательно сохраним. Организовала какие-то часы, откуда-то их перекинула. Всё от директора зависит. Валентина Ефимовна Ипатова – православный директор, помогает. Больше, похоже, это никому не нужно. Школьный военный музей замечательный. Второе место занимает. Получил грант и возник ещё один музей «Оборона Москвы».
– Это школа в Марьино?
– Да. В книге Арсения Александровича Замостьянова в новом, четвёртом издании, там про нашу школу написано.
– Как дальше шла ваша судьба после вашей четырёхлетней службы с отцом Игорем? Как Вы сами изменились внутренне?
– При постоянном участии в богослужении я у него был и секретарём, и иподьяконом. Был, так сказать в постоянной боевой готовности: был и шофёр, и кочегар. Постоянно приходилось что-то делать, потому что мужских рук нет. Это всё очень облагораживает.
– Вы делали простое дело, делали его с душой, больших денег не получали…
– В сельских храмах вообще не платят. Там получают только певчие. Дьякон получает – он священнического сана. Никто не ропщет. Никто не придёт и не скажет, вот у меня такая маленькая пенсия…. Наоборот, они в храм принесут. Был полный поминальный канун, можно сравнить с каким-нибудь московским храмом, вот этим мы и питались. Как в древней церкви. Всё освящалось накануне и выдавалось персоналу: если это батон – хорошо, если банка варенья – вообще праздник. Вот такими категориями располагали.
– Это всё Вас приучило к новому рациону. Одно дело быть сотрудником таможни, получать стабильную хорошую зарплату, ещё и бизнесом заниматься, другое дело вести полунищенское существование…
– Когда я работал таможенником, зарплата была маленькая. Не разживёшься, но хватало. Потом всё-таки ушёл, перестало хватать – второй ребёнок родился. Времена поменялись, хотя работа хорошая.
– Жена работает? Как зовут?
– Сейчас работает. Ася Михайловна. Тоже интересная у неё семья. Прабабушка – схимонахиня Елевферия. Надеемся, что она молится за нас. Стараемся немного помочь внукам. Живем мы, с Николаем Кирилловичем, сборами. От и до. Сейчас Ушаковские, потом Суворовские, тут ещё прибавились и Скобелевские. Подготовка очень серьёзная. Как подтверждение, могу сказать, что в Переславле-Залесском весь город задействован. Почти в каждой школе есть военно-патриотический клуб своего профиля. Вот только нет ещё морского десанта, морской пехоты. Может, ещё будет? Сейчас создан при православной гимназии суворовский полк. Там я часто бываю.
– Ваше воцерковление перестроило вашу жизнь?
– Да, вот только надо больше заботиться о семье. Понуждать себя сделать что-то хорошее. С Божией помощью всё складывается. Бог открывает горизонты. Об этом можно сказать и посоветовать нашей молодёжи, что дорога к святости вполне реальна. Сейчас в церквях не хватает священников. Их надо – чем больше, тем лучше. Сейчас священниками становятся многие, много из них пожилых – и за 50 лет, и за 60. Вот, например, недавно священником стал известный писатель Николай Блохин. Талантливый писатель.
– К этому можно добавить и приход Фёдора Конюхова во священство.
– Да, это те личности, которые прославляют Россию. Это современные герои. Я об этом постоянно своим ребятам говорю.
– Александр Львович, как потом вписался в вашу жизнь «ОМОФОР»? Может, знакомство с генералом Черкасовым повлияло? У Вас уже были к тому времени Суворовско-Ушаковские сборы…?
– Мы в поиске и постоянно хотим сделать лучше. Жизнь заставила. Сборы – благотворительные. Ребята ничего не платят, они приезжают из пяти-шести регионов и платят только за билет. Поэтому мы вынуждены обращаться в фонды, организации. Сейчас здесь остались простые православные люди, каким я считаю и генерала Черкасова. Он простой православный человек, хоть и генерал, и заслуженный человек, и профессор. Он нас понимает и помогает. А познакомились мы на сборах военного духовенства в Великом Новгороде. Он там возглавлял секции. Тогда были большие сборы. Не знаю, проводятся они сейчас или нет. Отец Дмитрий Смирнов проводил их во многих местах. В Нижнем Новгороде было сто священников. Был крестный ход, потом окропляли с воздуха. Всех священников погрузили в самолёт, там все молились, окропляли. Там мы и познакомились. Он с 2009 года стал нам помогать и через фонд, и сам. Его основные сферы деятельности – фонд «ОМОФОР», суворовский Храм, работа с кадетами, Суворовско-Ушаковские сборыи многое другое.
– «ОМОФОР» – это, в том числе, и даже прежде всего, походные воинские храмы. Через них окормляются многие военнослужащие. Ваши сборы также помогают духовно возрастать детям, юношам.
– Летом здесь лагерь стоял. После него дети добровольно поехали к нам. Они не знали, куда едут. Им только сказали, что здесь храм. Потом они благодарили, сказали, что здесь не хуже лагеря, даже лучше. Они поработали, помолились. Здесь были дети из простых семей, которых родители не водят в храм.
– Надо просто удержать детей от большой беды, от той же наркомании, преступности, которая втягивает, как воронка. Вы детей вырываете из этих воронок. Даже одна спасённая душа – это великое дело. Сколько детей Вы спасаете!?
– Немного. У меня есть свои дети в школе – это в клубе, которым я занимаюсь.
– Как клуб называется?
- В Москве «Юный суворовец», в Переславле – Фанагорийский полк – это был лучший Суворовский полк.
– Почему такое название?
– Фанагория – это местность в Бессарабии. Фанагорийский полк – им командовал Суворов.
– Чему Вы учите детей на Суворовско-Ушаковских сборах?
– Содержание внешнее военно-патриотическое, а внутреннее – духовное. Военно-прикладная деятельность. Подготовка к армии. Сначала облегчённая, потом усложнённая. У нас даже парашютное дело есть. Николай Кириллович ведёт. У него 1000 прыжков. Дети прыгают с ним. В лагере готовятся. Прыгают в Киржаче. Это очень хорошая подготовка. Там всё есть – и парашюты, и время. Две недели мы находимся с ними вместе.
– Надо уметь поговорить с ребёнком, вложить в него душу.
– Детям это нравится. Они начинают доверять. Им мы говорим, давайте помолимся. Противодействий никаких не возникает. Некоторые ухитряются за год учёбы ни одной молитвы не знать. Всё идёт от семьи. Некоторые, наоборот, знают не только молитвы, но знают и биографию Суворова, и биографию Ушакова, и биографию Скобелева. Мы от простого, переходим к сложному. Фильмы смотрим и документальные. Потом еще ходим в Швейцарские походы. Финоченко нам дорогу показал. Наши пути разошлись. У него своя группа. Свои представления о том, как надо. А мы везде с молитвой, строем, с песней, с флагом. С нами был известный певец-композитор Андрей Селиванов. Вот такой случай. Швейцарцы чтят Суворова: организовали несколько спектаклей «Под открытым небом»: действие – рассказ о походе 1799 года! Мы с ребятами как раз попали на этот спектакль. Вошли в зал, многие швейцарцы привстали, чтобы нас увидеть. Приятно вспомнить. Андрей для них спел « Дубинушку».
Мы вывезли два Суворовских училища – Московское и Питерское. Оказывается, Суворовское училище ни разу не было в Альпах. Два года назад мы за один сезон вывезли два училища. Здорово, что ребята побывали на Суворовских местах. Даже отец Сергий Киселёв, который служил в Швейцарии, мы с ним ездили, ни разу не был в Суворовских местах. Он их духовник и благочинный большого района в Москве, Троицкого благочиния. Он не был ни на Сан-Готарде, ни на суворовском мемориале в Андермате. Мы ему показали. По стопам Финоченко, который сам прошёл, в 70 лет он прошёл пешком путь суворовской армии, мы уже так сейчас не делаем, на автобусах ездим.
– Вы сами выбираете пути, сами выбираете объём своей работы, с кем сотрудничать. Можете Вы сказать, что ваша жизнь кардинальным образом изменилась?
– Изменилась благодаря Богу, благодаря Православию. Когда жизнь человека приходит к Православию, то идёт в правильном направлении. Если таланты не оценены человеком, как от Господа, то это втуне, если оценены, то Господь их укрепит и приумножит.
– Вы, человек в годах, понимаете, что большая часть жизни уже пройдена. Мы подходим к нашему итогу. Ваши итоги связаны с вашим приходом к Богу. Вы, можно сказать, православный воспитатель молодёжи.
– От детей надо учиться. Надо их любить. Без любви вообще к воспитанию не приступать. Никакой Макаренко не поможет. Детям надо объяснять, почему военное дело, почему с автоматом, ведь есть же заповедь «Не убий».
Тут мы сразу в работе с детьми переходим к Суворову. Вот Суворов – такой человек. Его биография. Победы. Чудо-богатыри. Слава! Слава! Слава! Что-то бывает в юных сердцах зарождается. В одной школе висят такие слова: «Рассказал – забудут, показал – запомнят, сделал вместе с ними – научатся». Эта формула на меня произвела большое впечатление. Понял – вот этим надо заниматься.
Суворов никогда не отступал, но мы не Суворовы. Да и силёнок маловато. Немощи.
– Это состояние сердца. Был Моисей Боголюбов – горбун, профессор Бауманского университета. Светлейшей души человек. Сколько доброты в сердце. Я видел горбуна в Лавре.
- Да, был и в моей жизни такой человек. Как я воцерковился? Меня Господь в Боровский монастырь десантировал в 1997 году. Там я увидел настоящего монаха – это был помощник отца Власия, духовник обители, иеромонах отец Нил. Он мне помог. Он сказал, что надо делать, что надо читать. Он настоящий старец, я увидел глаза настоящего старца. Очень добрые.
– Он прозорливо увидел вашу жизнь?
– Он мне рассказал, что надо делать. Приехал через год, говорю ему, что не получается, он мне спокойно всё расписал, чтобы не отчаивался.
– Жив он сейчас?
– Нет, он очень рано отошел. В 60 с лишним лет. Не успел, к сожалению, напитаться. Им многие очень дорожили.
– Отец Власий тоже очень прозорлив.
– Они оба. Отец Нил был его учеником. Боровский монастырь – это первый монастырь, когда я увидел настоящую службу. С тех пор я в храме.
– Спасибо, Александр Львович, за эту беседу.